В вопросе сохранения майских праздников трудящиеся проявили редкую солидарность, и совсем не из-за любви к демонстрациям. Сейчас, когда планы на отпуск у многих призрачны так же, как и возможность финансового обеспечения отдыха, забрать у людей эти два дня было бы неразумно.

"Институт национальной амнезии" покусился на святое - законный выходной, и теперь у этого славного государственного органа есть целый год, чтобы переосмыслить идеологическую составляющую праздника и наполнить его "правильным патриотичным" контекстом. Или продолжать очернять его, чтобы быстрорастущее поколение не волновалось из-за отмены старорежимных выходных, а наоборот - радовалось и приветствовало.

Впрочем, все это уже было. История есть история, сколько ее не переписывай и не искажай. И нет никакой идеологичеки принципиальной разницы между событиями столетней давности и тем, что происходит сейчас. Просто поменялся цвет государственной символики.

Читаем "Окаянные дни" Ивана Алексеевича Бунина:

""Революция - стихия..." Землетрясение, чума, холера тоже стихии. Однако никто не прославляет их, никто не канонизирует, с ними борются. А революцию всегда "углубляют"."

"В мирное время мы забываем, что мир кишит этими выродками, в мирное время они сидят по тюрьмам, по желтым домам. Но вот наступает время, когда "державный народ" восторжествовал. Двери тюрем и желтых домов раскрываются, архивы сыскных отделений жгутся - начинается вакханалия."

""Стихийность" революции: В меньшевистской газете "Южный Рабочий", издававшейся в Одессе прошлой зимой, известный меньшевик Богданов рассказывал о том, как образовался знаменитый совет рабочих и солдатских депутатов: - Пришли Суханов-Гиммер и Стеклов, никем не выбранные, никем не уполномоченные, и объявили себя во главе этого еще несуществующего совета!"

Не правда ли, знакомо? Что было, что будет - всегда можно предугадать, изучив историю вопроса: именно так и работают профессиональные гадалки (они же предсказатели или аналитики).

А сердце успокоится, как всегда - поэзией.

"О лошадях", Анатолий Фиолетов

На улицы спустился вечер зябкий
И горестно мерцал в овальных лужах.
Сновали исполнительно лошадки,
Стараясь заслужить, как можно лучше,
Физическим трудом свой скромный ужин.
Уныло падал дождь, сочась из тучи,
И лошади, зевавшие украдкой,
Шептали про себя: „Как будет сладко,
Домой часов в двенадцать воротившись,
Овес сначала скушать, утомившись,
Затем уснуть, к коллеге прислонившись...”

О, сколько самообладания
У лошадей простого звания,
Не обращающих внимания
На трудности существования!